ИНТЕРВЬЮ
С ЕПИСКОПОМ БУДИМСКИМ ЛУКИАНОМ
(Сербская
Православная Церковь)
От
редакции: Епископ Будимский Лукиан – друг Русской Зарубежной Церкви.
В нижеследующем интервью Его Преосвященство рассказывает о себе,
о жизни Сербской Православной Церкви, страданиях сербского народа
и о его встречах с представителями Русской Зарубежной Церкви.
В 15 километрах от Будапешта вверх по течению Дуная находится небольшой
городок Сентендре или по-русски город Святого Андрея. Этот древний
город, основанный сербскими купцами и ремесленниками, знаменит не
только тем, что является охраняемым Юнеско памятником культуры и
архитектуры, но и тем, что в нем находится Резиденция Правящего
Архиерея Будимской Епархии Сербской Православной Церкви, Епископа
Лукиана. С разрешения Его Преосвященства Владыки Лукиана солнечным
утром 7 августа 2004 года я - редактор журнала «НИТА», Андрей Прасолов
приехал в Резиденцию на интервью.
-
Владыка Святый, прошу Вас дать интервью нашему журналу и, в первую
очередь, хочу попросить Вас рассказать о себе.
- О моей биографии можно рассказать и в одном предложении, а можно
говорить и говорить. Но хочу начать с моего родного дома, с села
Мол, на севере Сербии, где живут рядом сербы и венгры. Наш дом находился
напротив православной церкви, в которой каждый день проводились
утрени и вечерни, а по праздникам и воскресным дням - литургии.
С раннего детства вместе с бабушкой и родителями – преподавателями
начальной школы я ходил в церковь. Сначала меня просто брали на
службы, потом я стал звонить, петь в хоре и помогать священнику.
После школы поступил в гимназию в 20 километрах севернее нашего
села, в городе Сента, где также живет много венгров. Рядом с гимназией
была православная церковь, и в ней очень хороший священник Стеван
(Опанчар). Его сын преподавал мне русский язык. Так что, если я
знаю русский язык, то немного благодаря и ему. Но я был не очень
хорошим учеником.
-
Ваше Преосвященство, ранее Вы говорили, что Ваша бабушка была русская?
- Да. Она приехала из Херсонской губернии.
-
Как она попала в Сербию?
- Вот как это случилось. Во время первой мировой войны дедушка служил
добровольцем и оказался в России. Там, в одном провинциальном городе
он попал на большой церковный праздник, где было много народа, были
и девушки. И там они познакомились - бабушка Клава и деда Николай.
Несколько раз встретились, и он решил жениться. Бабушка тоже полюбила
своего сербского солдата, и хотя ничего о нем не знала (может быть
он уже был женат?), поехала с ним в Сербию. Бабушка была очень религиозной,
и когда бывали паломничества, она всегда шла пешком. И мы дети ходили
с ней, хотя нам иногда очень не хотелось. Пока бабушка была жива,
в нашем доме говорили по-русски. Она умерла в 1974 году, и с тех
пор мне больше не с кем говорить на русском языке. Однажды мы с
мамой ездили в Россию и встречались с родственниками по бабушкиной
линии, которые еще остались живы. Это была моя первая встреча с
Русским Православием. А еще я увидел, как те люди жили. Очень, очень
тяжело жили.
Но вернемся в мое детство. После окончания гимназии я выбрал факультет
юридического права в Белградском Университете. Начав заниматься
на факультете, стал ходить в русскую церковь, которая находилась
неподалеку. Там всегда было много народа, и был очень хороший настоятель,
покойный митрофорный протоиерей Виталий (Тарасьев). Думаю, на тот
момент он был лучшим духовником в Белграде. Звание митрофорный -
самое большое отличие для мирских священников. Они имеют митру,
как и Владыка, только без креста. Ту церковь создавали белые эмигранты.
В ней, как заходишь справа, на юге, находится могила Врангеля, который
умер где-то на западе, по-моему в Брюсселе, а хотел быть захоронен
там. Отец Виталий и его сын отец Василий каждое утро проводили литургии,
матушка Людмила пела за клиросом. Во время бдений и по воскресеньям
в церкви пел хор, а в нем маленький внук отца Виталия тоже Виталий,
ставший теперь священником в этом подворье. Помню, в те времена
у нас часто обворовывали церкви, поэтому студенты установили очередь
и по ночам охраняли нашу церковь. В одной из комнат и я просиживал
ночи, но, к счастью, там ничего не случилось. Вот так дорога Господня
вела меня.
Потом пришло время идти в армию. Был 1974-75 год. Я служил в Любляне,
в нынешней Словении. В центре Люблян, в парке Тиволи находится красавица-церковь
Кирилла и Мефодия. В то время был там хороший священник. По субботам
я получал увольнение в город и шел на бдения, а по воскресеньям
священник отправлял за мной старосту, и я пел в хоре. Господь хранил
меня.
Когда после армии я вернулся обратно в Белград, то уже знал, что
не буду юристом, а буду изучать богословие. В 1975 году поступил
на теологический факультет Белградского Университета. Закончил Университет
в 1979-м, и тогда же ушел в монастырь. Так с детских лет и в дальнейшем,
в течение всей своей жизни я ощущал присутствие Бога.
-
То есть Вы избрали для себя путь монашества. Как это происходит,
решить об этом нужно в конце обучения?
- Когда я поступал на теологию, то еще не знал кем буду - священником
или монахом. Я просто любил церковь и хотел служить в алтаре. Но
в 1978 году я побывал на Афоне, и встретился там со многими духовниками,
монахами, особенно в монастыре Хиландар. Поэтому, когда вернулся
оттуда, точно знал, что стану монахом. Об этом я сказал своему Владыке
Савве, но он ответил: «Нет, нет. Подожди до окончания школы». Я
не дождался окончания школы. Весной я стал монахом и, уже находясь
в монастыре, сдавал последние экзамены. Получил Диплом Кандидата
Богословия. Хорошо учился.
-
Насколько хорошо?
- Самая высокая оценка у нас 10, я получил 9,5. Но об этом никто
не спрашивает.
-
В какой монастырь Вы поступили?
- Это маленький монастырь возле города Крагуевца, который является
подворьем очень старого монастыря Драча. Вы слышали, наверно, что
во время второй мировой войны в Крагуевце расстреляли около 5 тысяч
сербов, среди них несколько сот детей. Кладбище с их могилами находится
возле этого монастыря - Шумарице. В монастыре я имел небольшой приход
и хорошего духовника - отца Николая. О нем можно много рассказывать.
Он был богомольцем в движении теперь уже Святого Николая Охрицкого
(Велимировича). Когда у отца Николая умерла жена, он сказал сыну
и снохе, что идет в монастырь. Тогда сын и сноха сказали, что тоже
пойдут в монастырь: сын - в мужской, жена – в женский. Услышали
об этом двое других его детей и сказали: «И мы пойдем тоже», а внук
сказал: «Я пойду в семинарию». И вот я оказался возле таких людей
- этого старика, его детей и внука. Отец Николай был очень душевным
человеком. И у него был большой авторитет. Несмотря на то, что он
закончил только два-три класса начальной школы, он очень хорошо
читал. Вся его жизнь была, как жития святых. Для меня было большим
счастьем жить с таким человеком. Но через четыре года, в 1983 году
он умер.
А в 1984-м я был избран Епископом. Покойному Патриарху Герману,
бывшему уже пожилым человеком, нужен был еще один Викарный Епископ.
И Владыка Савва предложил меня. Один Викарный Епископ у Патриарха
уже был - Владыка Данило Крстич, который впоследствии возглавил
Будимскую Епархию. Так я переехал в Белград и в течение года жил
вместе с Патриархом Германом и Владыкой Данило. Это были очень разные
люди. Патриарх Герман был родителем, отцом каждому. До того, как
уйти в монастырь, стать Епископом, а потом и Патриархом, он был
женат и остался вдовцом, поэтому очень хорошо чувствовал семейные
проблемы. А Владыка Данило Крстич был учеником русских заграничных
отцов. Во время учебы в Париже он познакомился с Владыкой Иоанном
Шанхайским, тогда в душе его произошел переворот. Вернулся он монахом.
У Владыки Данило было энциклопедическое образование. Все знал, на
многих языках говорил. У него была хорошая библиотека, а он был
простым монахом. Викарным Епископом и доктором наук. Жил очень просто,
как Святые Отцы пишут. Всегда съедал только половину своей порции.
Например, во время обеда половину со своей тарелки отдавал одному
бедному профессору, который приходил к нам каждый день кушать. И
еще что очень интересно. Бывает, что мы – Епископы сердимся. Так
вот он говорил, что никогда нельзя оставаться в гневе до захода
солнца. Если, например, он скажет какое-то слово портье, который
сидит на входе в Патриархию, то вечером обязательно вернется и попросит
прощения у этого человека или у любого другого.
Я
очень многому научился у этих людей - Патриарха и Епископа. К сожалению,
пробыл я с ними вместе не долго. Через год, в 1985 году меня избрали
Епископом Славонии, северной части Хорватии, между Загребом и венгерской
границей.
-
В этих местах впоследствии была война?
- Да. Война случилась позже. Когда я приехал, войны еще не было,
еще был мир. Знаете, когда я попал туда, в Епархии осталось только
около сорока церквей, три монастыря и десять священников из девяноста,
служивших там до второй мировой войны. Многие церкви были полуразрушены.
Но народ там жил хороший, и священники были хорошие. Восстановленная
в XVI веке при Патриархе Макарии (Соколовиче) Славонская Епархия
имела богатые традиции. Жившие там сербы много страдали, они всегда
были задействованы в сражениях: или за турков, или против турков.
А во время второй мировой войны их стреляли. Недалеко от города
Пакрац, где находилась моя Резиденция, есть село Кукуневац. Во время
второй мировой войны в том селе служил русский священник-эмигрант
Андрей (Сиволуцкий) с матушкой Бояной. Однажды в село ворвались
хорваты, собрали всех мужчин, женщин и детей, увели к логу и расстреляли,
последним убили священника. Когда после войны открыли ту братскую
могилу, то сверху лежал священник, державший в руке крест. Хорваты
много зла сделали.
-
И что же произошло дальше? Когда пришла война?
- В 1991 году на демократических выборах в Хорватии победили неофашисты.
Их предвыборная программа, понравившаяся большинству хорватов, заключалась
в том, чтобы выгнать сербов из своего государства, отделиться от
Югославии и стать самостоятельными. Ведь они имели самостоятельность
только во времена Гитлера, который и создал эту марионеточную державу
- Хорватию.
Поэтому, когда победило новое неофашистское правительство, сразу
же лишились работы сербы – учителя, врачи, инженера, интеллигенция.
Расчет был такой: лишившись работы, им не на что будет жить, и они
вынуждены будут уезжать в Сербию. Потом начали убивать молодых сербов,
подростков, живших в деревнях. Сначала убивали сыновей богатых,
крепких хозяев, имевших свою землю, обрабатывавших ее и зарабатывавших
на ней. Потом сыновей тех, кто послабее. Хотели испугать. После
гибели детей мало кто мог оставаться на своей земле, уезжали. С
этого все началось.
Я жил в своей Епархии с 1985 по 1995 год, десять лет. Но в своей
Резиденции только до 1991 года, до того момента, как нас выгнали.
-
Как Вас выгнали? Это были военные действия?
- Да. Захватывали территории, на которых проживали сербы. А выгнали
меня так. 18 августа 1991 года мне по телефону позвонил отец Леонтий
из монастыря Ораховица, который имел большой приход. Отмечался праздник
Преображения Господня, и монахи попросили, чтобы я приехал, участвовал
в богослужениях и оказал им и народу моральную поддержку. 18-го
я приехал в монастырь на бдения, а когда 19-го после литургии хотел
возвратиться домой, то там уже была война. Так я не смог попасть
в свой город Пакрац. Я ждал в одной из деревень два-три дня, думал,
что когда все закончится, то смогу вернуться. Но нет, ничего не
закончилось. Нас окружили хорваты и перекрыли все дороги. Там, в
лесу мы жили некоторое время и ждали, что будет? Однажды мы услышали
по транзистору, что состоится встреча Патриарха Павла с кардиналом
Кухаричем, и что ожидают и меня. Тогда мы сели в машину и поехали.
Ехать надо было через хорватскую территорию. Мы довольно просто
получили транзит до Славонского Брода, где проходили переговоры.
В конце встречи я, как самый младший, попросил слово и сказал: «Давайте
договоримся, чтобы церкви, все равно какие - православные или католические,
стали приютом для людей без оружия, особенно для женщин и детей.
И чтобы колокольни не использовались снайперами». Тогда Кухарич
сказал: «Теперь время обеда, поговорим об этом после». Но об этом
не сказали больше ни слова. Так все и закончилось осенью 1991 года.
А когда мы с шофером-священником возвращались со встречи обратно,
то на заправке в деревне Плетерница вдруг появились хорватские солдаты
и арестовали нас. Одного из солдат я хорошо знал, он жил на моей
улице. Нас посадили в один дом и закрыли. Моему священнику-шоферу
удалось бежать, когда охрана во время налета наших сербов куда-то
отлучилась. Он был женатым человеком, имел трех дочерей, и мне было
его очень жаль. А я остался один и провел под арестом 64 дня. Но
все это время, каждую среду и пятницу одна женщина-хорватка, католичка
приносила мне постную пищу. Она была замужем за сербом и знала православные
обычаи. Да, были и такие люди. К сожалению, я не могу назвать ее
имя, потому что ей будет очень плохо.
-
Кто-нибудь еще знал, что Вы находитесь под арестом?
- Нет. Никто не знал. Я пробовал установить контакт со старостой
прихода доктором Никитиным, мне не разрешали. Я искал адвоката,
пробовал через красный крест, но мне не разрешали ничего. Ни синод,
ни Патриарх не знали, что случилось со мной. Однако, через некоторое
время мне удалось переслать с той женщиной письмо моему священнику
и бывшему школьному товарищу Славко Чирину. Я написал, что у меня
все нормально, я здесь, но мне надо сменить обстановку и съездить
куда-нибудь, а если не удастся этого сделать, то мне придется отправиться
в гости к моей бабушке. А бабушка моя давно уже умерла. Отец Славко,
как только получил письмо, поехал с матушкой в патриархию. А там
ему диакон: «Не можем мы допускать каждого отца к Патриарху. Что
там у тебя?» - «У меня письмо к Владыке». Наконец пропустили. Показал
письмо. А Патриарх говорит: «Ну ему там хорошо. Тогда надо послать
ему посылку, калач или конфеты». – «Но он пишет, что отправится
в гости к бабушке. А я похоронил его бабушку несколько лет тому
назад».
-
Шифрованное письмо?!
- Да, да. Тогда Патриарх рассказал обо всем отцу Василию Тарасьеву
из русского подворья в Югославии. Те передали в Москву, оттуда оказали
давление на хорватов, и через 64 дня меня освободили.
-
Как выпускали?
- Получил такую маленькую бумажку, что мне разрешается идти. Вернули
машину, и я поехал.
-
Не было опасно?
- Очень опасно. Через границу между Боснией и Хорватией меня перевозил
тот самый священник-шофер, которому удалось бежать из плена. На
мосту Славонски Шамац нас выгнали из машины и хотели, чтобы мы пешком
переходили на другую сторону. Но мой священник там ссорился, и нас
все-таки пропустили с машиной.
-
Ваше Преосвященство, Вас в плену не мучили?
- Про себя я ничего говорить не буду. Но я слышал и видел, что там
делали с моими людьми-сербами, как мучили наших арестованных мужчин
и женщин, какими они были после побоев и пыток. Смотреть и слышать.
Это ужас, ужас.
-
А чего они этим добивались, чего хотели?
- Однажды, находясь в плену, я увидел на улице плакаты. Я попросил
ту женщину-хорватку принести мне один и сохранил его. А когда меня
освободили, я привез этот плакат в Патриархию. На нем написано,
что за 24 часа люди должны покинуть 20 сербских деревень.
Это
была этническая чистка. Европа все это знала и ничего не сказала.
Тяжелое было время. С самолетов расстреливали колонны беженцев.
И все это делалось на глазах у наблюдателей ООН. В 1991-м опустело
200 сербских деревень.
Позже один старик сказал мне: «Мой Владыка, это – реванш тех, которые
и первую и вторую мировую войну от сербов проиграли». Похоже, что
так и было. А Владыка Черногорский Амфилохий рассказывал: «Я был
ребенком в Черногории, и однажды поссорился с самым лучшим соседом,
тоже ребенком, он разбил мне нос. Я до сих пор об этом не забыл,
хотя это было 50 лет назад. Думаешь ты, Лукиан, что наши враги забыли
первую и вторую мировую войну? Нет. Они до сих пор помнят, как мы
- сербы им нос разбили. И вот теперь пришло время вернуть долги».
-
А что произошло после того как Вас освободили?
- Месяц я провел в монастыре Жичи. Отдохнул и вернулся в Славонию,
в ту ее западную часть на границе с Боснией, которую освободили
боснийские сербы. Там оставалось еще 60 сербских сел. В одном из
них, в селе Окучане на реке Савва, я прожил еще четыре года, до
1995-го.
Я
жил в семье одного священника. Бедный священник! Он, его жена, четверо
их детей, его зять, я и еще один монах жили в одной комнате и кухне.
Мучился он. Знаете, что такое общаться с Владыкой один час? А знаете,
что такое четыре года, с утра до вечера? Это был его крест. Мы служили
ежедневно утреню и вечерню, литургии. Я обслуживал еще три прихода.
Создали детский хор. Один из сыновей священника, ему тогда было
семнадцать лет, ушел добровольцем в Боснию, а другой был еще маленьким
мальчиком, пел в хоре. Теперь он студент теологического факультета,
собирается стать священником.
А рано утром 1 мая 1995 года началась агрессия хорватов на эту последнюю
часть Сербской Республики Крайне. Армия наблюдателей ООН отдала
свои пункты хорватам и за два-три дня они покончили с сербами. Нас
выгнали. Сложно подобрать слова, чтобы описать тот ужас, тот кошмар,
который мы пережили. Дорога, по которой мы выходили к Боснийской
границе, шла через лес. И с обеих сторон ее обстреливали хорваты.
Колонны людей шли с рассвета. Около десяти километров до Боснии.
На дороге и вокруг лежали и мертвецы, и еще живые, раненые мужчины,
женщины и дети. Ужас. Потом показали по телевидению, как хорваты
эту дорогу поливали водой из цистерн, чтобы очистить от нашей крови.
Десять километров одной крови. Ужас. Около полутора тысяч сербов
убили на той дороге. А священник, у которого я жил четыре года,
спасая своих и чужих детей получил десять пулевых ранений. Остался
жив, но очень болен с тех пор.
-
Хорваты просто стояли в лесу и обстреливали мирных людей?
- Да. Да. Да.
-
Что же делали в это время «миротворцы» ООН?
- Они смотрели на это со стороны и ждали, когда хорваты закончат.
Это было по сатанински. Это был кошмар. Потом я написал Священному
Синоду, что лучше бы я умер прежде, чем видеть все это. Это был
ужас.
Уже в Боснии к нам подошел один сербский командир и сказал: «Больше
не будет раненых. Вы, Владыка, можете уехать. Мы останемся до последнего».
И они остались.
Мы же поехали в Белград, в Патриархию. С Патриархом и Владыкой Новосадским
мы были у президента Милошевича, и я просил его, чтобы он рассказал
кому-нибудь о том, что происходило в той разделительной полосе.
Но он не мог ничего сделать. Тогда Патриарх послал меня и Владыку
Новосадского Иринея в Рим, на проходившую в то время в Италии конференцию
Европейских церквей, где я должен был с амвона рассказать всем,
что происходило. Когда мы приехали, то люди, представлявшие там
религиозную западную Европу сказали: «Вы не заявлены в нашей программе.
Но раз уж вы приехали сюда, то мы создадим комиссию из двух-трех
человек, расскажите им о своих проблемах». Мы видели, что им не
хочется, чтобы Европа узнала о том, что происходило в Славонии.
Так и вернулись обратно. Вот так пропала Славония.
В середине мая прошел очередной Собор Сербской Церкви, в котором
участвовали все Архиереи. На Соборе было определено, что Славонии
больше нет, моей Епархии больше нет, и мне нужно поехать в Америку,
чтобы помочь старому Митрополиту Иринею и преподавать в нашей семинарии
в Чикаго. Так я попал в Америку, где провел один год.
В мае 1996 года я вернулся из Чикаго на очередной Собор в Белград
и был назначен Администратором в Румынскую Епархию, в город Темишвар.
- Что значит администратором?
- Когда в Епархии умирает Епископ, то до очередных выборов на его
место назначается управляющий или администратор из близлежащей Епархии.
Но в Темишварской Епархии я до сих пор администратор, с 1996 года
до нынешнего дня.
-
Как протекала жизнь в Америке?
- В Америке очень тяжело оставаться Православным, не будучи в Церкви.
Поэтому сербы всегда возле церкви имеют дома для молодых и для старых.
Помогая служить Митрополиту Иринею, я много летал по Америке и увидел,
что роль Церкви в Америке огромная. Вот, например, в самом плохом,
самом неблагополучном городе Америки, да и всего мира, в Сан-Франциско
находится такая Святыня, как православная церковь, в которой покоятся
мощи Святого Владыки Иоанна Шанхайского. Я был там. И когда русский
Владыка Антоний услышал, что приехал какой-то сербский Владыка,
то он сразу пригласил меня, чтобы у мощей, у могилы Святого я мог
совершить службу, каноны, чтобы мог помолиться.
Мой Владыка Савва (Вукович), который меня постриг в монахи и рукоположил,
был лично знаком с Владыкой Иоанном Шанхайским. Будучи Викарным
Епископом возле Патриарха Германа, он ездил в Париж на встречу с
Представителями Русской Православной Зарубежной Церкви, чтобы обсудить
некоторые вопросы между нашими Церквами. Он ехал в Париж на поезде
и думал: «Так я начну разговор. Так скажу о том, об этом». Когда
же приехал, зашел в подъезд дома, то по ступенькам ему навстречу
спускался человек в светлых одеждах: «Давай, давай, Владыка, заходи».
Это был Владыка Иоанн Шанхайский. Сразу узнал, что перед ним Владыка
сербский. А когда они сели за стол и начали говорить, то разговор
пошел точно так, как и задумывал Владыка Савва. Этот человек говорил
все в том же порядке. Видно было, что говорит Божий человек, Владыка
Святый. О, сколько раз мне о нем рассказывал Владыка Савва.
А в Славонии, в Пакраце у меня был старый священник Душан (Субанович),
учившийся в свое время богословию в Битоле у Иоанна Шанхайского.
Он много рассказывал нам каким воспитателем был Иоанн Шанхайский,
как заботился об учениках. Это надо было слышать от того человека.
-
Где это было?
- В Битоле, на территории нынешней Македонии, на юге. Это так называемое
Битольское богословие. Его преподавали ныне Святые Иоанн Шанхайский
и Николай Охрицкий (Велимирович). Хорошие были учителя. В период
между двумя войнами в наших семинариях работали русские профессора.
Я знал некоторых, оставшихся уже в мое время. Но после второй мировой
войны многие уехали на запад, ведь Югославия тоже стала коммунистической.
-
В 2002 году Вас назначили Епископом Будимским. Расскажите, пожалуйста,
о своей Епархии.
- Я уже говорил, что до меня Епархию возглавлял Владыка Данило.
От последнего Епископа Будимского до Владыки Данило в Венгрии больше
тридцати лет не было Епископа. Не было такой возможности, потому
что отношения между Югославией и восточными странами были не очень
хорошими. Владыке Данило было здесь очень сложно. Он был уже пожилым
человеком, но нес свое послушание. Хотя, если бы ему сказали ехать
на Марс, он и туда бы отправился, не спрашивая, почему именно он,
а не кто-нибудь помоложе. Весной 2002 года Владыка Данило умер.
Умная и светлая был голова. А в мае на Архиерейском Соборе я был
назначен в эту Епархию.
Это очень славная и старая епархия, которая имеет свои древние традиции
с IX века, со времен Кирилла и Мефодия, когда венгры еще не попали
в Европу, а на территории нынешней Венгрии жили только славяне.
В конце XII - начале XIII веков сербы начали здесь организацию церквей,
а когда в 1219 году Святой Савва получил на этой территории автокефалию
Сербской Церкви, православные приходы и монастыри попали под его
юрисдикцию.
Второе расселение сербов на этих землях началось во время оккупации
турками Сербии. Большинство сохранившихся до нашего времени церквей
и монастырей было построено в то время. Например, построенный в
1447 году монастырь в Рацкеве даже получил привилегии от короля,
освободившись от налогов и подати.
После захвата Сербии и битвы под Мохачем в 1526 году турки пришли
в Венгрию. Тогда великий визирь султана Мехмед Паша Соколович назначил
своего родного брата Макария Соколовича Патриархом вновь организованной
здесь Епархии Сербской Православной Церкви. Будимская Епархия в
то время была самая крепкая.
В
конце XVII - начале XVIII веков здесь оказался Патриарх Печский
Арсений Чарноевич, который еще лучше организовал и сплотил церковь.
В годы его правления в Венгрии было четыре епархии: Будимская, Мохач,
Дуна-Сече и Эгерская. А попал он сюда тоже очень интересно. В конце
XVII века австрийские войска хотели освободить от турок весь Балканский
полуостров и уже дошли до Печа (на юге нынешней Венгрии), но началась
эпидемия проказы. Много людей умерло, остатки войска вернулись обратно.
А Патриарх, желая быть вместе с народом во время боевых действий,
приехал сюда и ждал продолжения освобождения Балкан. Но, поскольку
война на этом закончилась, Патриарх остался в Сэнтэндрэ. Потом он
получил Сремски Карловцы (на территории нынешней Сербии), где организовал
свою Резиденцию.
Так что во времена Австро-Венгерской империи здесь была хорошо организованная
Сербская Церковь - Митрополия Карловацкая, которая имела в своем
составе уже семь Епархий: Будимскую, Темишвар, Новый Сад, Вршац
(Сербская Воеводина), Пакрац в Славонии, Архидия в Карловцах и Горные
Карловцы, между Загребом и Адриатическим морем.
После первой мировой войны объединились две Церкви - Итек и Карловцы,
и с тех пор туда входит Будимская Епархия. После второй мировой
войны произошла переорганизация церквей. Границы Будимской Епархии
стали проходить по границам Венгрии. Поэтому некоторые приходы,
относившиеся ранее к Епархии Новосадской (Сегед, например) перешли
в Будимскую, а такие приходы на севере Хорватии, как Бараня, Белый
монастырь и некоторые другие деревни, были переданы из Будимской
в Новосадскую Епархию.
До 1951 года Будимскую Епархию возглавлял Владыка Георгий Зубкович.
Умный человек с трагической судьбой. Он пережил здесь две войны
и дождался прихода коммунистов, которые уже после второй мировой
войны взорвали его Резиденцию, находившуюся в Буде, возле моста
Эржибет, у горы Геллерт.
-
Там были Резиденция Сербского Епископа и Кафедральный Собор?
- Да, да. Огромный Кафедральный Собор и огромная Резиденция на 4
улицы. Четырехэтажное здание. В конце второй мировой войны на мосту
было сражение, и одна из гранат попала в Резиденцию, а другая -
в церковь. Разрушение было незначительным, и можно было реставрировать
здания, но в начале 50-х годов венгерские коммунисты взорвали все.
С тех пор Епископ Будимский не имеет в Будапеште ни Резиденции,
ни Кафедрального Собора. Только здесь в Сэнтэндрэ сохранилась бывшая
летняя Резиденция.
-
Кто сейчас является прихожанами Будимской Епархии?
- Надо сказать, что по государственной статистике в Венгрии живет
очень мало сербов, около 3 тысяч человек. Это значит, что идет ужасная,
ужасная ассимиляция. Но не только сербы являются нашими прихожанами.
В наши церкви приходят и мужья-венгры вместе с православными женами
и детьми, и живущие здесь православные люди других национальностей:
румыны, болгары, греки, русские. Например, завтра в нашей Церкви
пройдет литургия в память Святого Моисея Угрина. Этот Святой православный
венгр, живший в XIII веке, почитается всем Православным Миром. Мы
понимаем, что, живя здесь, очень тяжело сохранить православие. Сейчас
на территории Венгрии не осталось ни одной православной деревни,
а сербские семьи разбросаны по всей стране. Но мы и не ставим задачу
объединения сербов, мы организовали нашу Церковь так, чтобы было
удобно работать с людьми. Епархия разделена на три наместничества:
Будимское, Сегедское и Мохачское. Летом мы проводим православный
лагерь для сербских детей, где они знакомятся друг с другом и лучше
узнают свою церковь.
-
Владыка Святый, Вы знаете, что с разрешения Архиепископа Берлинского
и Германского Марка наш журнал распространяется на территории Германской
Епархии. На разных этапах жизненного пути Вы встречались с Архиепископом
Марком, не могли бы рассказать об этом?
- Первый раз я встретился с Владыкой Марком, когда он был еще Архимандритом
и делал свою пост-дипломную работу по Белграду. Он приехал в Белград.
А в нашей жизни, да и в жизни всего народа в то время была духовная
жажда, духовный голод. Мы сидели в Белграде и, чтобы утолить эту
жажду, ездили в монастырь Ваведене, где однажды появился такой тонкий
архимандрит из Русской Православной Церкви и служил бдения. После
бдений мы разговорились и узнали, что это немец - Марк Арндт. Мы
были очень рады слышать этого умного человека, который знал жизнь
и рассказывал о тогдашней ситуации в Германии. Вспоминая те наши
разговоры, я думаю, как напоминает мне его рассказ состояние нынешнего
общества здесь. Для нас это был большой опыт человеческого общения.
Потом мы встречались на похоронах Иустина Поповича - известного
богослова Сербской Православной Церкви. Там собрались все студенты
теологического факультета, приехал и отец Марк из Германии. Позже,
думаю, в 1981 году, я попал в Германию, в Регензбург. Оттуда я ездил
в Мюнхен к нашему очень известному священнику Алексу Тодоровичу,
которого коммунисты выгнали из Сербии. Он служил тогда в капелле-часовне
Святого Владимира Киевского и сказал мне, что в Мюнхенском монастыре
Иова Почаевского живет Владыка Марк. И я поехал туда. Мне очень
понравилось, как там жили и служили монахи. В традициях старой апостольской
церкви. Например, я впервые увидел, что неправославные после слов:
«Оглашенные изыдите, никто из оглашенных да не останется...» выходят
в коридор и там слушают литургию до конца. Тогда около Владыки Марка
жил один Святой Владыка из Вены (Архиепископ Нафанаил (Львов) –
ред.), у которого болели ноги. Он не мог стоять, но каждый раз сидел
на службах, и возле него с одной стороны были кадильница и камин,
а с другой стороны - маленькие тетрадки с именами усопших. И вот
он их читает, поминает усопших и накладывает тимьян в кадильницу.
Господи Боже! Тогда мне было удивительно, какую силу духа надо иметь,
чтобы вести Православную Миссию так далеко от Православного Центра,
от России. Если кому-то придется побывать в Мюнхене, обязательно
посетите монастырь Иова Почаевского.
-
Владыка Святый, прошу Вас ответить еще на один вопрос. Сейчас, как
Вы знаете идет процесс сближения двух частей Русской Православной
Церкви, как Вы его оцениваете?
- Надо сказать, что причина этого разделения – трагедия всего русского
народа и Православия в целом. Мы - сербы никогда не замечали разницу
между этими двумя частями Русской Православной Церкви, для нас обе
они были Русским Православием. И когда мы посещали церкви в России,
и когда на западе попадали в Русскую Православную Церковь, мы не
спрашивали, кто ведет богослужения. Нам было достаточно того, что
это Русская Православная Церковь. Мы в ней молились, мы в ней крестились,
мы в ней причащались, мы в ней служили. Слава Богу, что, как я читал
и в вашем журнале, начался серьезный процесс примирения. Надо уже
было сделать этот важный шаг. И нам выпало счастье наблюдать этот
процесс. Думаю, что Дух Святой ведет процесс объединения двух ветвей
Русской Православной Церкви. И та церковь, которая осталась, и та,
которая ушла за рубеж, имеют очень много своих духовных продуктов.
Святые есть и там, и там, а это видимые продукты жизни Православия.
Еще хочу сказать, что враг хотел уничтожить Православие, а оно через
Миссию Русской Зарубежной Церкви распространилось во все части земного
шара. И может уже нет в живых тех старых послереволюционных эмигрантов,
а Православие сохранилось. Может быть даже и не на русском языке,
а все равно остались соборы и церкви, а это - закваска, солод для
Православия. Слава Богу, что Вы пишите об этом, поднимаете этот
вопрос. У нас тоже была трагическая история. Но русские более разумны,
чем сербы.
-
Ваше Преосвященство, в заключении нашего интервью хочу попросить
Вас сказать несколько слов для читателей журнала «НИТА».
- Что нужно мне, да и вообще любому человеку нынешнего времени?
- Это воды из чистого источника, это пищи без яда. Все это есть
в журнале «Нита». Здесь можно прочитать о жизни и опыте Святых Отцов,
не только живших в далеком прошлом, но и наших современников, таких
святых людей, как Иоанн Шанхайский, например. Здесь я нашел статью
одной интеллектуалки - Натальи Нарочницкой. Вот она все сказала,
что нам надо. Есть здесь и история. И это надо. В нынешнее время
обязательно надо пить воду из свежего источника и принимать пищу
духовную. Это хлеб наш насущный. Я поздравляю вас, людей, которые
работают, стараются и создают такой журнал. А также желаю успеха
и Божьего Благословения всем, кто будет держать этот журнал в руках.
Я знаю, что каждый, кто возьмет его в руки, найдет там для себя
ответ. А потом можно еще не раз вернуться к журналу и найти еще
что-то, что в первый раз может быть не заметил. Ваш журнал - это
вещь, которая необходима нам всем в нынешнее время.
Мы еще некоторое время разговариваем с Епископом Лукианом, потом
он провожает меня до ворот Резиденции, откуда навстречу нам идет
многочисленный и многоязычный поток людей, желающих осмотреть экспонаты
Православного Музея и посетить Кафедральный Собор. На прощание я
склоняюсь в поклоне перед Владыкой, перед его мужеством, его добротой,
его скромностью и его силой и прошу: «Благословите, Владыка Святый!»
Интервью
подготовили Андрей и Ирина Прасоловы.
Русский Зарубежный Журнал «НИТА» Ь4.2004 г.
(приводится в сокращении)
|