Архиепископ
Антоний (Медведев; + 2000 г.)
"В
день Воскресения не подобает оставлять Христа одиноким"
(предпасхальное слово)
Заканчивая Великий пост, всмотримся в его конечную цель, в священную,
в светоносную ночь Пасхи. Это ночь, в которую Церковь украшается
в свои лучшие одежды и поет свои вдохновеннейшие песни, встречая
воскресшего Жениха - Христа. Бодрствуют христиане православные!
В древности особенно строго наблюдалось, чтобы никто не спал в эту
ночь... Одним словом, готовимся к чему-то великому.
И справедливо: если Блаженнейший Митрополит Антоний (Храповицкий;
+ 1936 г.) проникновенно объяснял, что каждый праздник есть таинство,
то праздник праздников - Пасха, есть таинство таинств, о котором
я не смею и не умею любомудрствовать.
Впрочем, остановившись над глубиною Пасхи, уловим хотя-бы ту истину,
что в эту ночь Человеколюбец к нам как бы сугубо милостив. Множество
беззаконий наших, в иное время столь тягостных для совести, если
только она не усыплена, и если сокрушались о них, здесь облегчаются
одним вздохом умиления. Поверим в это "богатство благости",
о котором возглашает божественный Иоанн, насладимся "пиром
веры", на который его златыми устами зовет Церковь. Слово Златоуста,
на которое я ссылаюсь, так совершенно говорит о Пасхе, что в светлую
ночь никто не заменяет его и не дополняет своей проповедью. В русских
храмах оно читается неизменно... Впрочем, о русском народе и вообще
известно, что ни один другой народ так не празднует Пасху. За это
благодарение Господу!
Но минуя наш дорогой и любезный русскому сердцу пасхальный быт,
минуя несказанную красоту русского пасхального богослужения, задумаемся
о главном, о высочайшем моменте праздника Пасхи. И задумаемся, и
смиримся, и признаем, что многие и многие из нас еще не научились
истинно церковному празднованию Пасхи.
Что это за пир веры, на который зовет нас Златоуст?
В воскресенье, в которое читается Евангелие о Блудном Сыне, когда
мы еще приготовляемся к Великому посту, церковное толкование этой
притчи, поясняя, что Блудный это мы, а Отец его - Отец наш Небесный,
говорит: "И тельца упитаннаго его ради (т.е. нас ради!) закалает,
Сына Своего Единородного Отец, и Плоти Его дает причаститися и Крови"
(Синаксарий в Неделю Блудного сына). Чудная притча, а исполнение
ее - Пасха.
Только мы вспомним об Отце нашем Небесном, только двинемся к Нему,
Он отверзает объятия Отча и дает нам причаститься Сына Своего Единородного.
Если так бывает при каждом обращении грешника, то пасхальная ночь,
как бы предельно сокращает грань времени между решением пойти к
Отцу и объятиями Отчими, в которые падают души наши, чтобы насладиться
совершенно незаслуженной трапезой Тела и Крови Христовых. Вот почему
Златоуст все в том же знаменитом слове говорит: "Трапеза исполнена,
насладитеся вси, Телец упитанный, никто же да изыдет алчай: вси
насладитеся пира веры..."
Слышите: "вси насладитеся!"
Вот почему в древности именно в пасхальную ночь причащались все
- и старцы, и дети, и мужчины, и женщины, и здоровые и больные (последним
Святые Тайны носились на дом). Даже в вечер Великого четверга, когда
и установлено таинство, причащались преимущественно священники,
как служители алтаря, ибо алтарь есть горница Тайной вечери. А на
Пасху причащались все.
Читаем в 66 правиле VI Вселенского Собора: "От святаго дня
Воскресения Христа Бога нашего до недели новыя, во всю седмицу верные
должны во святых церквах непрестанно упражнятися во псалмех и пениях
духовных, радуяся и торжествуя во Христе, и чтению божественных
писаний внимая и святыми Тайнами наслаждаяся... Ибо таким образом
(читаем мы дальше) со Христом купно воскреснем и вознесемся".
Если так рассудили отцы даже о целой светлой седмице, как нам не
вспомнить об этом в первый ее и светлейший день.
Ведь от забвения наслаждения Святыми Тайнами, увы, многие перешли
к тому, что стали пренебрегать пасхальной литургией и, выстояв светлую
заутреню, которая служит к ней лишь приуготовлением, уходят разговляться.
Но ведь не к розговенам же нас звал церковный колокол! Не для того
были и свечи и многократное "Христос воскресе!"
"Да
будет известно, - говорит церковный устав о освященных пасхальных
яствах (мясе, куличе, яйцах, сырной пасхе...), - что это не Пасха
и не Агнец, как некоторые говорят и понимают, и особенно благоговейно
вкушают, как бы некую святыню, но простое приношение, ибо его надо
приносить не как жертву Богу, а лишь для того, чтобы священник молитвою
благословил сие начинающим после поста вкушать мясо и сыр (вообще
скоромное)... Ибо Пасха и Агнец - это Сам Христос, взявший на Себя
грех мира, приносимый священником на престоле Богу и Отцу в пречистых
Тайнах честнаго Тела и животворящей Крови. И Тому (Христу) причащающиеся,
истинную ядят Пасху".
Об этом поется и в антифонах Великой пятницы: "Не якоже иудее
празднуем: ибо Пасха наша за ны пожрен бысть Христос" (антифон
15).
Но, скажут мне, мы приобщаемся Христу и тогда, когда приобщаемся
Святым Тайнам, на первой или на четвертой неделе поста, в Великий
четверг, Великую субботу и другие дни...
Воистину так, и более того! "Пасха вожделенна, - как об этом
говорит преподобный Феодор Студит, - есть очищение грехов, сокрушение
и смирение сердца, слезы умиления, чистота совести, устранение плотских
страстей... Кто сподобится достигнуть в таковые дела добродетелей,
тот празднует Пасху Господу и совершает светлый и многовожделенный
праздник, не однажды в год, но во всю свою жизнь" (преп. Феодор
Студит, поуч. огл.).
Явление чаши народу всегда означает воскресение, и за каждой полной
литургией священник, причастившись, тайно читает пасхальные песни
"Светися, светися, новый Иерусалиме" и "о, Пасха
велия".
Но почему эти же песнопения все в ту же великую ночь впервые звучат
явственно? Почему стих: "Тело Христово приимите, Источника
безсмертнаго вкусите", который обычно сопровождает причастников
к чаше, когда таковые имеются, в пасхальную ночь поется непременно
еще до явления чаши, как бы всем повелевая приступить? И как можно,
имея в иные дни спасительную жажду причащения, не гореть этой жаждой
богообщения в Его день - Христов день?
Вот и царские врата от пасхальной ночи семь дней не закрываются.
В Великий четверток, в дивный вечер таинства, их откроют для причащения
верных мирян, как всегда, после Тайной вечери священников. Но на
Пасху всем дано видеть и самую Тайную вечерю.
"Не
сердце ли наше горело в нас?" (Лук. 24, 31), говорят Лука и
Клеопа, когда Он открылся им в преломлении хлеба. Как же не загоримся
мы, знающие Кто этот Хлеб, и что Он воскрес?!
И семь дней перед алтарем будет стоять хлеб-артос в напоминание
о хлебе жизни - Воскресшем Христе.
Зачем пасхальную литургию указано совершать "по рану"?
Куда это Церковь нас торопит, вернее, куда нас так стремительно
влечет в эту спасительную ночь Сам Христос Бог наш?!
"Питие
новое... во Царствии Моем... пию, якоже бо Бог с вами, боги (т.е.
богами) буду", - обещает Христос апостолам (канон Великого
четверга, песнь 4-ая). А в светлую ночь мы все услышим: "Приидите
пиво пием новое... Нетления источник" (второй ирмос пасхального
канона).
Еще с вечерни Великой субботы пророческим чтением (Исх. 12, 1-11)
о поспешном ядении прообразовательного агнца Моисей подготовил нас
к этой стремительности.
Прекрасен русский обычай начинать пасхальное богослужение в полночь,
и не прерывая, совершать вечерю Господню до утра.
Немощные естеством, но препоясанные силою свыше, крестообразно сложив
руки, и с жезлом молитвы, все поспешим к чаше. Сия Пасха есть Господня!
(Исх. 12, 11).
Ты говоришь: не смею, не подготовлен... - Но ты дерзал в иные дни.
А в эту ночь Господь все прощает. К Петру отрекшемуся Он на рассвете
этого дня через ангела посылает мироносиц с благовестием (Марк.
16, 7).
Скажешь: как я буду праздновать, есть и пить? - Но в этот день Церковь
не только не спрашивает с нас поста, а прямо запрещает его (Ап.
пост. пр. 64 и Гангр. соб. 18).
- Буду в обществе, не смогу удержать ум собранным... - Что же, вспомни,
сила и величие Его отражается в каждой капле.
Слышал я об одном иерее Божием, который в пасхальную ночь предложил
всем оставшимся у литургии причаститься, даже не исповедывавшимся.
Если бы он ввел это как всегдашнее правило, было бы крайне соблазнительно.
Но если он лишь однажды возревновал, и дерзнул взять на свою совесть
неподготовленность паствы, чтобы разбудить ее и показать, что для
НЕЕ Господь даровал эту святую ночь, я не дерзну поднять на него
камень.
Встретил я и другого иерея, который хвалился, что отучил своих прихожан
причащаться на Пасху. "Ведь у нас, говорят, в России этого
не было..." Что сказать на это?!
Весь Великий пост есть подготовка к тому, чтобы на Пасху приступить
к чаше. Вот за неделю до его начала Церковь поет: "Возведемся
к покаянию, и чувства очистим, к ним же брань, вход поста творяще,
надеждою благодати сердца извествующе... И снестся нами Агнец Божий
во священной и светоносной нощи Воскресения; нас ради приведенное
заколение, учеником приобщенное в вечер таинства, и тьму разоряющее
неведения, светом Его Воскресения" (Неделя мясопустная, стихира
на стиховне вечера).
Через два дня слышим: "Помолимся видети образныя зде Пасхи
совершение и истинныя явление" (вторник сырн. на стих. веч.).
Еще через неделю молимся: "Да достойни будем причастия Агнца,
за мир закланнаго волею Сына Божия и духовно празднуем из мертвых
Спасово Воскресение" (вторник первой седмицы стих. на стих.
веч.).
Проходит два дня, снова поем: "Желающе божественныя Пасхи причаститися,
не от Египта, но из Сиона грядущия, греховный квас отымем покаянием"
(четверг первой седмицы стих. на стих. веч.).
На другой день: "Назнаменаимся Кровию о нас Веденнаго на смерть
волею, и не коснется нас губитель: и снемы Пасху Христову священнейшую"
(пятница первой седмицы стих. на стих на утрени).
В среду четвертой седмицы: "Сподоби причаститися и божественныя
Пасхи Твоея" (стих. на Господи воззвах).
Чем ближе Пасха, тем неудержимее наше стремление: "Радостию
потецем предварити и страшное и святое Воскресение" (неделя
4-ая, вечерняя стихира на Господи воззвах).
Нельзя, чтобы такая напряженная подготовка завершилась только символическим,
хотя и вдохновенным празднованием Воскресения Христова!
В этот день, "сотворенный Господом", когда благовествуется,
что "Слово Плоть бысть и вселися в ны" (Иоан. 1, 14),
распространим сердца наши, вместим в себя и мы Бога Слово в пречистых
тайнах Его Тела и Крови, чтобы Он обитал с нами и в нас.
Послушайте: как христианин вообще готовится к причащению? Молитвой,
исповедью... А еще? Скажем: постом, чтением духовных книг, примирением
с ближними...
А как нас всех Церковь готовит к Пасхе?
Постом... Здесь Великая Четыредесятница, и перед самой Пасхой единственная
в году строго постная суббота, Великая суббота.
Чтением... В посту усиленно перечитывается в церкви Псалтырь, читаются
книги Бытия, Притчей, святого пророка Исаии... Перед самой светлой
заутреней прочитывается вся книга Деяний апостольских.
Что касается примирения с ближними, то вспомни, как в первенствующей
Церкви каждый раз перед возношением святых Даров, после слов "возлюбим
друг друга", верующие (а все они готовились причащаться) целовали
друг друга. Это, как объясняет Симеон Солунский: "в знак того,
что людям должно любить друг друга... что желающий причаститься
Его (Христа) должен предстать без вражды, и что в будущем веке все
будут друзьями". Впоследствии этот обычай целования должен
был быть уничтожен, может быть, потому же, почему был уничтожен
и непременный обычай причащаться за каждой Божественной литургией
или в каждый праздник, потому что те, древние, были духовнее, потому
что ослабли мы. Но в пасхальную ночь, которая есть образ будущего
века, и мы, все, все приглашаемся к священной трапезе и поем: "Простим
вся Воскресением", и даем друг другу тройное лобзание мира.
Один иерей рассказывал мне, как мальчиком забегал он в пасхальное
утро в уже опустевший после торжественного богослужения храм. Светло,
нарядно, но безмолвно и безлюдно... И мальчику становилось грустно:
Христос один!
Братие! В день Воскресения не подобает оставлять Христа одиноким.
Все странноприимем Его, Единого, не имевшего где преклонить главу,
в сердца наши. Все примем в себя Тело и Кровь Его. Аминь.
|